Я вышел на берег Ледовитого океана. На берегу, как и каждый день, бегали контуженные пингвины. Они носили зеленые галоши и бегали друг за другом, пытаясь отобрать шапочку у десантников. Что они делают на берегу Ледовитого океана? «ЧТО они делают!?» - возмутился Джон. Посмотрел на часы и застрелился. А в это время уже третья луна всходила на оранжевом ночном небе. Тогда же Джон увидел пролетающий на этом фоне метеор, и задумался, как долго он не пил кофе в том баре, в Камбодже. Потом подумал и решил, что в Камбодже он тоже давно не был… с тех самых пор, как предводитель пингвинов умолял его не появляться в пределах той далекой галактики. «А ведь стало легче появляться в этой галактике»,- подумал Джон и застрелился второй раз. К его счастью совсем недалеко пролетал корабль ресаря, который воскресил его за умеренную плату. Воскресил, но в виде тюленя. Это был единственный говорящий и вооруженный тюлень в округе.
«Где это я вчера так нажрался?» - подумал про себя Тюлень Джон. Потому что после воскресенья (то есть возрождения, а не дня недели), чувствовал себя преотвратно. Он открыл глаза, и истошный вопль огласил округу. Это был вопль радости. Ведь Иннокентий (это было настоящее имя Джона) давно хотел стать тюленем. Все как-то случая не подворачивалось. «Ахуеть, дайте две!» - попытался подпрыгнуть от радости Джон, он же Иннокентий. Но тело тюленя не было приспособлено к таким выкрутасам. Не рассчитав силу прыжка и траекторию выкрутаса, ИннокентоДжон со всего маху шлепнулся лицом о канализационный люк. Еще никогда рентгенолагам не было так весело, как во время осмотра головного мозга разговаривающего тюленя.
И вот идёт уже второй год, как Тюлень Иннокентий лежит в коме. Врачи прикладывают все силы, чтобы он там оставался. Родственники Иннокентия давно уже стали влиятельными людьми, друзья рассказывают его истории, выдавая за свои, галактика, в которой стрелялся Джон, стала похожа на красную площадь после гей-парада в день десантника, и только голос тюленя эхом разносится по вселенной, повторяя одну и ту же фразу: «Офигеть, дайте две!». Беспощадно бежит время. И временами хочется, чтобы оно хоть немного повременило.
«Боже, какого хрена ты взорвал мне мосГ!» - очнулся Иннокентий от комы. Потянулся, почесал яйца, с удовольствием обнаружил что их два: "офигеть, дайте две", - вторило ему эхо, - и завалился спать дальше. Но спал он недолго, так как началась всемирная засуха и его постоянно будили всякие уроды, хэд-крабы и пьяные одмины, задавая один и тот же вопрос: есть вода, а? На что Иннокентий вежливо и с уважением вполголоса отвечал: "Пошли к черту!"
И тут его озарило! Эта фраза - "офигеть, дайте две" - это же пароль, открывающий шкатулку удачи, которую он спрятал на безмятежном поле за третьим кольцом Сатурна! Какого хрена! Что же я в ней спрятал? - подумал Джон?! "В ней я ничего спрятать не мог", - начал рассуждать он. Ведь в ней он спрятался сам. "Карамболь", - вполне логично приходило ему на ум. Хотя ни он, ни я не понимаем значения этого слова. И его осенило: фраза "офигеть, дайте две"- это всего лишь часть пароля. Второе слово - "карамболь". "Я почти вспомнил пароль", - подумал он. Осталось всего 735,5 слова. Учитывая, что знал Иннокентий только 736 слов. "Как же подобрать пароль?" - вертелась в голове у Джона следующая фраза пароля. Пока в светлой голове тюленя вертелась фраза, сзади на него накинули мешок. Иннокентий испугался и успокоился. Он крепко спал, когда во сне к нему явился волк. Волк молвил: «Если хочешь дочь - брось голову в огонь, захочешь сына - так отдай мне левую ладонь!»
Посмотрев на свои клешнеобразные щупальца, Иннокентий подумал: «А что такое голова?» И тут, на его счастье, волк обернулся в словарь Ожегова, и Иннокентий совершенно безошибочно определил, что он беременный. 94 месяц беременности не мог пройти незамеченным и для родного брата Иннокентия, который, между прочим, был очень уважаемым в кругу своих друзей человеком, так как дважды был замечен на улице трезвым. Семен очень любил брата и надеялся, что веселые пятьнеряшки именно от него.
Но тут история резко меняет поворот! Волк по секрету сообщает, что Иннокентий не брат Семёна, а его сестра! И тут Семён подумал: « Я же ходил с ним (ней) в баню! Офигеть, дайте две!» - и Семен от передоза двинул коней! Кони офигели и убили нарика еще два раза. И никто на похоронах не плакал. В светлую память Семена, на его могиле поставили, и выпили, и еще раз поставили. И прибили табличку: «Офигеть, дайте две». История Иннокентия на этом продолжилась дальше, но Семён не ушел из его жизни. Теперь он являлся нему по ночам в образе тюленя и просил называть его Беатрис.